|
|
Уход и содержание.
В данной главе пойдёт речь о самом, пожалуй, важном вопросе в рамках изучения взаимодействия человека и собаки - об уходе и содержании. Ответ на него поможет пролить свет на то, кем являлась собака для византийца, какое место она занимала в его хозяйстве и вообще в жизни.
Здесь представляется целесообразным выделить несколько самостоятельных аспектов данной проблемы и рассмотреть их в отдельных параграфах, сделав затем общие выводы.
1. КОРМЛЕНИЕ
Начнём с рассмотрения рациона собак и вопросов, связанных с кормлением. Посмотрим, какое внимание уделялось в Византии этой проблеме и насколько она правильно решалась в контексте современной ветеринарии и насколько это решение соответствовало современным понятиям.
Основой питания собаки являлся хлеб, пшеничный или ячменный: эта традиция шла из античности и продолжалась в византийское время, и свидетельства этого мы находим у многих авторов. Ещё Арриан писал, что хороши те собаки, которые непривередливы и довольствуются пшеничным или ячменным хлебом, поскольку такая пища - лучшая для собаки . Хлеб могли давать сухим, но могли и размачивать - в воде или, для большей питательности, в молоке. Арриан рекомендует давать хлеб сухим, но не возражает и против размоченного в воде при условии, что собакам это нравится . Ячменный хлеб считался питательнее пшеничного - именно им рекомендуется кормить щенных собак в "Геопониках" . У Пепагомена есть интересный рецепт диетического питания для собаки, основанного на вариациях соотношения хлеба и молока, и начинается он с того, что надо давать ей хлеб с молоком "столько, сколько она привыкла есть" ; слово "привыкла" здесь ключевое, оно говорит нам о том, что хлеб и молоко составляли обычный ежедневный рацион собаки.
О том, что молоко входило в рацион византийских собак, можно не только прочитать в специальных трактатах, но и встретить случайные упоминания в другого рода источниках. Так, например, Плифон, проводя в одной из своих речей аллегорическое сравнение, спрашивает, что стал бы делать хороший пастух: рачительно делить молоко для себя и сильных охранных собак, либо давать его маленьким собакам и другим животным, никуда не годным для охраны . Здесь молоко названо в качестве одной из основных составляющих постоянного рациона сильной и здоровой собаки. Полезной также считалась похлёбка из ячменной муки, залитой коровьим или козьим молоком , - именно так рекомендуется кормить щенных собак в "Геопониках".
Помимо хлеба и молока, в рацион собак в Византии входили также мясные продукты. Это было не мясо в чистом виде, но, скорее, мясной отвар и кости. В отваре, как правило, размачивали хлеб - такая похлёбка была гораздо жирнее и питательнее молочной, и её давали, когда надо было обеспечить собаке особый уход: во время кормления щенков, либо в те периоды, когда она должна много работать. В "Геопониках" написано, что щенной собаке надо давать варёные овечьи кости без мяса , чтобы от костного мозга похлебка становилась жирной, а самой похлёбкой надо полить накрошенный хлеб и дать есть собаке . Маленьких щенков, если им не хватает материнского молока, также рекомендуется подкармливать хлебом, размоченным в коровьем молоке или отваре из-под костей .
Если обратиться к античности, то там мы видим примеры добавления в пищу поджаренной бычьей печени - ей (а также бульоном от жирного мяса) рекомендуется посыпать ячменную еду для рабочих и кормящих собак ; для последних - с целью укрепления их конечностей в то время, когда они перестают давать молоко. Это важная ремарка - она означает, что уже в античности люди понимали процессы, которые происходят в организме собаки при рождении щенков и их кормлении: выработка молока, которое богато кальцием и различными микроэлементами очень истощает собаку и, в первую очередь, её кости, поэтому, во время и после кормления, чтобы она восстановилась, нужно давать ей пищу с высоким содержанием белков, жиров и кальция. Именно об этом мы и читаем у Арриана. Вероятно, не будет ошибкой утверждать, что и византийцы понимали эти процессы, тем более, что выше мы видели примеры из "Геопоник" относительно подкармливания щенных собак.
Кроме того, из источников видно, что в Византии собакам регулярно давали грызть кости. Один вариант упоминания костей мы уже встречали - в отваренном виде, с бульоном. Был ли другой вариант - в сыром виде? С уверенностью сказать нельзя, но оснований сделать такое предположение у нас достаточно. В "Геопониках" читаем, что маленьким щенкам надо давать кости, "чтобы они крепли и острили зубы" . Идёт ли речь в этом случае о костях сырых, то есть более твёрдых? Вполне возможно. У Пепагомена встречаем рецепт относительно того, что нужно делать, если кость вонзилась собаке в горло , который подтверждает, что кости давали не только в качестве еды (варёные), но и для того, чтобы собака их грызла. Какая кость могла застрять в горле? Очевидно, небольшая и острая: это (теоретически) могла быть кость птицы, например, куриная, либо острый обломок кости крупного рогатого скота.
Рассмотрев всё вышесказанное, можно подвести итог: основной пищей собаки являлся хлеб, который, как правило, размачивали в воде, а для большей питательности - в молоке или бульоне, а также вареные или сырые кости, и, иногда, поджаренная печень. Насколько правильным был такой рацион с современной точки зрения?
Учитывая, что основную его часть составлял хлеб, очевидно, в их рационе был переизбыток крахмалом и углеводами, в то время, как рабочей собаке требуется в пище большое количество животного белка. Отчасти это компенсировалось молоком, мясным отваром и костями. Однако, с современной точки зрения, для сбалансированного питания собаке необходимо мясо в чистом виде, в том числе и сырое. В имеющихся источниках мы не видим ни одного упоминания о мясе, что, скорее всего, говорит о том, что его по тем или иным причинам не включали в собачий рацион. Более того, в "Геопониках", когда речь заходит о правильном воспитании собак, говорится: "Если они однажды попробуют сырого мяса, их уже трудно отучить от него" . Таким образом, собакам не просто не давали сырое мясо, но и всячески избегали его попадания в их еду. Сущность такого запрета понятна: собака, живущая рядом с домашним скотом, а пастушья - кроме прочего пасущая и охраняющая его, ни в коем случае не должна была видеть в нём мясо и, соответственно, добычу. Именно поэтому в "Геопониках" мы видим пояснение: собакам со щенячьего возраста не позволяют есть павшую скотину, чтобы они не приучились нападать и на живой скот . Если вернуться к вопросу о сбалансированности рациона собаки, то, кроме вышесказанного, современная ветеринария отрицательно относится к кормлению собак бульоном из мяса и костей: для организма животного он является слишком жирным и его употребление может привесит к целому ряду заболеваний. В целом, не смотря на то, что, с современной точки зрения диета собаки византийского времени не была идеальной, она включала все необходимые для животного группы продуктов, хотя и не в оптимальном соотношении (поскольку основной упор, как мы отмечали, делался на хлеб). Здесь особенно важным для нас является не только констатация составляющих собачьего "стола", но и замечание о том, что византийцы понимали назначение каждой из них и её влияние на организм собаки: в источниках, как правило, отмечается, в каких ситуациях нужно добавлять тот или иной компонент.
Интересным моментом, мимо которого нельзя пройти в настоящем исследовании, является лечебное (диетическое) питание собак, о чём существует несколько упоминаний в источниках. Пепагомен пишет о способе "откармливания" отощавшей собаки, который заключался в постепенном увеличении доли молока в молочно-хлебном рационе, а затем наоборот, в сокращении молока и увеличении доли хлеба . Насколько можно судить, речь здесь идёт, скорее, не об откармливании как таковом, а о способе плавно и без негативных последствий перевести её на другой корм. Длительность привыкания к новому составу пищи обозначена в источнике как шестидневный срок(Сходный с описанным способ переведения собак на другой рацион широко применяется и сегодня: рекомендуют постепенно, примерно в течение недели, сокращать процент старого корма и увеличивать долю нового) , кроме того, там присутствует замечание, что в период переведения её на хлебную пищу "совсем не следует, чтобы она была отпущена с привязи", а после полного перехода на хлеб хозяину следует "ежедневно отводить её на упражнения" . Также не исключено, что тут дан пример диеты для собаки . Совет не спускать её в этот период с привязи, очевидно, предполагал ограничить подбирание собакой посторонней пищи (об этом пишет Арриан: собака, отпущенная с привязи, будет подбирать всё, что ни попадётся ). Цель такой диеты, скорее всего, состояла в том, чтобы собака разгрузилась и приобрела хорошую форму (не зря мы видим совет постоянно водить её на упражнения в этот период), а также чтобы нормализовать её питание. Устраивать "разгрузочные дни" советует и Арриан: "Разгрузка от пищи тоже хороша для рабочей собаки" , - пишет он. Здесь мы снова видим соответствие современному положению вещей: общеизвестно, что на здоровье и активность собаки такая процедура влияет положительно, поэтому сегодня ветеринары рекомендуют примерно раз в месяц воздерживать собаку от приёма пищи.
Кроме того, проявление заботы о том, чтобы собака хорошо питалась, мы видим в рецепте Пепагомена, где он рассказывает как бороться с отсутствием у неё аппетита. Совет этот крайне любопытен и заключается в том, чтобы добавлять к обычной для собаки пище те вещества, запах и вкус которых ей особенно нравится (среди них названы рыбный соус и человеческие экскременты) . Эти факты говорят о том, насколько хозяина было важно, чтобы собака потребляла достаточное количество пищи и, соответственно, избегала истощения.
Интересно и следующее обстоятельство: если в практике византийского собаководства были нередки случаи, когда собака отказывалась от корма и приходилось идти на хитрости, чтобы заставить её есть (а иначе данный рецепт не попал бы в содержание трактата), то причиной тому, исходя из современного опыта, могло быть:
а) недостаточно сбалансированное питание, когда собака не получала от предлагаемой пищи необходимых ей веществ и поэтому не имела желания есть её;
б) избыток предлагаемой пищи. Вопрос сбалансированности собачьего корма уже был рассмотрен выше и вполне мог являться причиной такой "разборчивости" собаки в еде. Второй же вариант может говорить только о том, что собак не недокармливали, а, напротив, давали избыточные порции - как известно, голодное животное никогда не станет отказываться от предлагаемой пищи (если исключить случаи заболеваний, о которых в данном рецепте речь явно не идёт).
Данный совет Пепагомена, о котором идёт речь, богат важной информацией. Помимо тех аспектов, о которых шла речь выше, в нём содержится также важное свидетельство, касающееся отношения человека к собаке. Так, например, чтобы возбудить её аппетит, Пепагомен рекомендует разогреть перед ней рыбный соус, и далее в скобках замечает: "она обрадуется уже его запаху". Такое выражение явно указывает на довольно личностное отношение к собаке, восприятие её не просто как домашней "скотины", орудия для охоты, охраны, пастьбы, но как живого существа, испытывающего определённые чувства, способного радоваться. Если снова ненадолго обратиться к античности, то в классических трактатах встречается много примеров отношения хозяина к собаке как к другу, собеседнику, компаньону. В византийских же трактатах, с их более "сухим" изложением, в котором практически не ощущается отношения автора к описываемым фактам, такие примеры найти крайне сложно. Описанный момент в тексте Пепагомена является одним из таких примеров, и поэтому важен для нас.
2. МЕСТО СОДЕРЖАНИЯ
Поговорим теперь о том, где и как содержались собаки в Византии. Начнём с вопроса о месте, которое было выделено для них: что оно собой представляло, как использовалось и что вся эта информация может сказать нам об отношениях собаки и человека в то время.
Жили ли византийские собаки в конуре либо каком-то подобном крытом сооружении, выделенном специально для них? Есть основания полагать, что да - ниже мы рассмотрим свидетельства источников на этот счёт. Однако для рассмотрения этой проблемы здесь снова необходимо сначала обратиться к античности - чтобы посмотреть истоки этого явления.
Насколько можно судить по античным источникам, картина относительно каких-либо специальных сооружений для собак (в дальнейшем для удобства будем обозначать их термином "конура" (условно), хотя мы точно и не знаем, что они из себя представляли) является не совсем ясной. Дело в том, что в греческих источниках нет упоминаний о конуре: по свидетельству Д.Б. Халла, у древних греков даже не было специального слова для обозначения чего-то подобного; в латинских же текстах такие упоминания встречаются, но в ничтожном количестве . В связи с этим Д.Б. Халл выдвигает две версии:
1) у греков не было специальных сооружений для собак, римляне же их имели;
2) в ранний период конур для собак не было ни у греков, ни у римлян, однако и те и другие начали строить их позже .
Появление первых конструкций такого типа можно датировать лишь приблизительно; совершенно точно, их ещё не было при Ксенофонте (V в. до н.э.), но некоторые примеры уже можно увидеть во времена Варрона (I в. до н.э.); таким образом, появление конур относится к периоду с IV по середину I вв. до н.э. Поскольку к рубежу эр такие сооружения только начинали появляться, нельзя говорить о многовековой практике их использования в классический период, и, очевидно, традиция их широкого применения складывалась уже в византийское время. Тем интереснее становится рассмотрение данного вопроса на византийском материале. Что говорят источники на этот счёт?
У Пепагомена есть интересный фрагмент, посвящённый починке некоей конструкции, служившей, очевидно, для содержания собак. Автор говорит о "навесе" для собаки; суть совета по починке заключается в том, что, если в этом сооружении появились "гвозди" , то нужно приготовить некую субстанцию по приведённому рецепту и замазать ею сооружение, чтобы устранить проблему . Что мог представлять из себя этот "навес"? Из семантики слова становится понятно, что это нечто с крышей, имеющее основной целью защитить собаку от превратностей погодных условий, некий навес, возможно даже без боковых стенок или с отсутствием некоторых из них. В рецепте идёт речь о гвоздях, которые появились в этом навесе, - логично предположить, что это тот строительный материал, с помощью которого скреплялась вся конструкция; со временем эти гвозди могли расшатываться и, видимо, начинали выступать за пределы поверхности этого навеса и его составляющих частей, рискуя поранить собаку - в этом случае они замазывались согласно принципу, описанному в рецепте. Здесь можно, несколько углубившись в умозрительную область, сделать следующее предположение: если торчащие гвозди, с помощью которых крепился навес, могли поранить собаку, то, очевидно, они находились где-то на уровне её роста, что наводит на мысль о том, что вся конструкция была достаточно низкой: вспомним выводы, которые мы делали относительно роста собаки в главе "Внешний вид животного", - он был примерно по колено человеку (может быть, незначительно больше или меньше), соответственно, есть основания полагать, что навес по высоте был несколько выше человеческого колена.
Кроме того, у Пепагомена мы встречаем ещё один фрагмент, в котором речь идёт о специальном сооружении для собак, уже более похожем на настоящую конуру. Рассказывая о подробностях спаривания собак, он пишет: "И когда она будет готова спариться, пусть она будет заперта в домике вместе с самцом, и да не будет позволено кому-либо смотреть на них" . Здесь применяется соответствующий термин; этот термин означает домик или маленькую комнатку, а также клетку для животных - совершенно очевидно, что имеется ввиду не одна из людских построек, сарай или что-то подобное, а некое специальное строение для собак, то есть, конура. Являлась ли она тем же самым, что и "навес", о котором речь шла в предыдущем абзаце? Вероятно, нет. В цитате читаем, что никому не должно быть позволено смотреть на них в этот момент (как объясняется в источнике, потому что если за ними подсмотрят, они станут совсем бесполезны для охоты (о чём говорит опыт знающих охотников)), следовательно, конура представляла собой закрытую со всех или, по крайней мере, с нескольких сторон будку, но не просто навес от дождя и солнца .
Итак, мы выяснили, что у собак в Византии было собственное крытое место - конура, где они могли прятаться от непогоды или просто проводить время. Очевидно, что спали они в ней не на земле - у них должна была быть подстилка. В "Геопониках" написано, что собака - животное, плохо переносящее холод ; для щенков говорится о подстилке из хлебной мякины , чтобы было мягко и тепло, для взрослых собак - не конкретизируется; скорее всего, это была листва или сено, как было принято в античности .
Рассматривая далее вопрос о том, где спали собаки, мы обнаруживаем один крайне интересный и важный факт. В античных источниках, а вслед за ними и в трактате Пепагомена мы видим советы о том, что следует приучать собаку спать с людьми. У последнего читаем: "Хорошо, чтобы собаки спали вместе с людьми: от этого они становятся ручными и любящими людей, и их легко позвать" . Это свидетельство как нельзя лучше показывает, что византийцы относились к собакам не просто как к функциональному предмету, животному для определённых нужд, но как к живому существу, компаньону, который всегда должен находиться рядом и чувствовать тесную связь со своим хозяином.
Сходные рекомендации мы встречаем и в произведении Арриана: здесь они изложены более подробно и снабжены объяснениями, которые стоит учесть и при анализе отрывка из трактата Пепагомена, поскольку преемственность в этом вопросе очевидна. Арриан говорит, что является правильным, если собаки спят вместе с людьми, потому что они таким образом становятся любящими людей и любят того человека, с которым спят, не меньше, чем того, кто их кормит. Кроме того, польза состоит и в том, что этот человек всегда сможет почувствовать, если какая-то из собак чем-то удручена, а также понять, хорошо ли они отдохнули; если же собака ночью бодрствует или ей нездоровится, брать её на охоту небезопасно . Арриан пишет также о том, что сон с людьми полезен и для гигиенических целей: если собаки спят вместе друг с другом, то запах становится невыносимым, у них начинается чесотка , и от тепла друг друга все их кожные проблемы возрастают, в то время, как если собака спит с человеком, эти проблемы нейтрализуются.
Столь личностное отношение к собаке, которое описано в труде Арриана, очевидно, было и в Византии, не смотря на то, что в трактате Пепагомена рассматриваемый эпизод преподнесён кратче и суше - данные особенности стиля присущи всему произведению, поэтому нельзя ожидать от описаний Пепагомена той же яркости и красочности, что у античных авторов. Говорить о механическом заимствовании этого отрывка также не приходится: поскольку именно он был выбран из множества сюжетов, которые мы встречаем у классических авторов, и помещён в сравнительно небольшой по объёму трактат, содержащий самые актуальные советы, очевидно, суть описанных в нём действий была употребительна в Византии.
3. ВОСПИТАНИЕ И ПОСЛУШАНИЕ СОБАКИ
На основании источников мы также можем сделать определённые выводы о том, как воспитывали собак и каков был уровень их послушания, что напрямую связано с ответом на вопрос о том, насколько тесным был контакт человека и собаки в то время.
Воспитание собаки начинали с щенячьего возраста, то есть с того времени, когда формируется их характер и основные навыки. В "Геопониках" читаем, что надо стравливать щенят друг с другом, но не позволять им при этом слишком наседать друг на друга, чтобы они не стали из-за этого робки и трусливы. "Ведь они должны быть отважны и не должны ни перед чем отступать" , - поясняется далее. Таким образом, видно, что большое внимание уделялось закалке характера щенка, развитию в нём таких навыков, как смелость и решительность.
Возможно, подобные игры служили также критерием отбора наиболее хороших, сильных, умных и увёртливых животных - эти качества были важны не только для охотничьих собак, преследующих зверя и нападающих на него, но и собак, пасущих и охраняющих скот; в "Геопониках" это подчёркивается особо: хорошие пастушьи собаки должны быть "не обижены умом" , и бросаться на приближающегося человека "не зря и не вслепую, а учитывая куда следует кинуться", а также быть сильными и увёртливыми .
Выше было сказано о закалке характера и развитии его определённых качеств у собаки - это делалось, в основном, без активного вмешательства человека, и, скорее, путём тренировок собак друг с другом. Не зря в "Геопониках" написано, что воспитывать собак нужно вместе, поскольку тогда, в силу присущих им природных свойств, они будут друг друга защищать" . Однако интересен и аспект прямого воспитания собаки человеком и развитие у неё послушания - важный момент, который, с современной точки зрения, очень много может рассказать о контакте животного и его хозяина.
Если говорить о древнегреческих собаках, то есть сомнения по поводу того, насколько они были послушны. По свидетельству исследователя Д.Б. Халла, их не рисковали отпускать с привязи кроме как на охоте . С другой стороны, у нас нет и свидетельств того, что греки испытывали какие-либо трудности, собирая их после охоты . Тем не менее, факт остаётся фактом: привязь играла большую роль в содержании собаки.
Что можно сказать по этому вопросу о византийском времени? Очевидно, проблема убегания собак стояла достаточно остро, неоднократные свидетельства чего мы видим в источниках. И если в наши дни вопрос о том, чтобы собака по первому требованию подходила на зов и не убегала решается с помощью отработанного курса дрессировки, то в Византии добиться подобных результатов старались, прибегнув к определённым, довольно специфическим рецептам, согласно которым над собакой надо было совершить установленные в этом рецепте действия, после чего она должна была стать послушной.
Так, в "Геопониках" можно прочитать такой рецепт: "Собака последует за тобой, если ты возьмешь собачью шкуру , завяжешь ее в кусок полотна и дашь ей понюхать" . Возможно, собачья шкура обладала каким-то притягательным для собаки запахом, и поэтому последняя могла идти за человеком, никуда не убегая.
Там же есть и ещё несколько советов относительно того, как заставить собаку следовать за собой: "Если хочешь, чтобы собака не убегала, намажь хлеб коровьим маслом и дай ей полизать или же смерь ее свежим тростником от головы до хвоста" . Первый рецепт можно интерпретировать так: учитывая то, что, как мы помним из параграфа о кормлении, масло не входило в собачий рацион, скорее всего, оно было деликатесом для собаки, особенно вкусным и желаемым. И если человек показывал ей хлеб, намазанный этим маслом, а также давал попробовать, собака надеялась получить от него этот хлеб целиком и поэтому могла долго следовать за ним. Подобное поведение типично для собаки и в наши дни, и даже сегодня одним из методов дрессировки является использование лакомства в качестве награды за выполненную команду и, одновременно, мотивом для её выполнения.
Второй совет - измерить её свежим тростником от головы до хвоста - менее понятен. У Пепагомена можно прочитать о сходном рецепте - во фрагменте под названием "Чтобы собака куда-нибудь не сбежала" написано о следующих рекомендуемых действиях: надо измерить тростинкой её хвост и обрубить соломинку до размера хвоста, после чего положить её под навес, и тогда собака никогда не уйдёт из-под этого навеса . Скорее всего, у византийцев были какие-то приметы на этот счёт. Есть и ещё один совет малопонятного характера, который можно прочитать у Пепагомена: "Схватив хвост своей рукой, - пишет автор, - "вырви волоски, и те, что выпадут, положи на соломинку, и она (то есть собака - А.В.) никогда не убежит" .
Управление собакой на основе применения "рецептур" имело и различные градации. Помимо советов, позволяющих привязать собаку к человеку или определённому месту на длительное время, были и отдельные способы заставить её не убегать, например, в течении часа или дня. Интересное свидетельство тому читаем у Пепагомена: если человек хочет, чтобы собака не сбежала на один час, то ему нужно налить в руку оливкового масла и намазать ей подмышки - тогда она "совсем не убежит в этот день" . Хотя механизм действия и непонятен с точки зрения современной кинологии, цель его ясна, если речь идёт не о своей, а о какой-то новой незнакомой собаке, о чем мы и читаем у Пепагомена: "Делай это, когда покупаешь собаку у кого-нибудь" .
Очевидно, проблема убегания собак была актуальна для византийцев и они не имели каких-то действенных способов её решения - иначе бы они не обращались к методам, основанным на поверьях и вряд ли особенно эффективным. Соответственно, мы можем предположить, что говорить о развитой практике дрессировки собак в бытовых условиях в Византии не приходится.
Выражение "в бытовых условиях" подчёркнуто здесь не случайно. Все примеры из источников, на основании которых мы делали выводы о дрессировке, относятся к сфере воспитания собак для охоты, пастушества, содержания при доме, причём, как правило, не одной особи, а сразу большого их числа это, как можно предположить, несколько снижало тщательность работы над послушанием каждой из них. Однако, если мы заглянем в другую сферу византийского мира сферу зрелищ, театрализованных представлений и выступлений бродячих артистов, то мы сможем увидеть совершенно другой уровень дрессировки собак и, соответственно, контакта людей с ними.
Начнём с того, что дрессировка животных имела место в Византии. Так, на ипподроме, вслед за состязанием колесниц, обычно начинались выступления акробатов, борцов, фокусников, а также дрессировщиков животных . Так, например, Г.Г.Литаврин пишет о дрессированном медведе, который изображал неудачников и пьяниц и тем самым веселил зрителей . И нет ничего удивительного в том, что среди обученных развлекать публику животных нередко были и собаки. Г.Г.Литаврин говорит, что на ипподроме "учёная собака вытаскивала из рядов по заданию хозяина то "скупца", то "развратника", то "расточителя", то "рогоносца"" .
Действительно, свидетельства о дрессированных собаках присутствуют в источниках. Яркий пример мы видим у Иоанна Малалы: в его "Хронографии" присутствует эпизод о некоем путешественнике, дрессированная собака которого делала на публике удивительные вещи. Вот как описывает это автор: "Дрессировщик, стоя на площади, когда его окружила толпа для того, чтобы подивиться, тайно от собаки приносил от стоящих кольца и клал на землю, присыпая их пылью, и побуждал собаку поднимать и отдавать каждому его собственное. И собака, отыскивая, пастью отдавала каждому узнанное. И эта собака отдавала многие монеты различных императоров по имени [каждого императора]. И пока толпа мужчин и женщин стояла рядом, вопрошаемая, она указывала женщин, носящих во чреве, содержателей притонов, прелюбодеев, скупых и щедрых, и показывала всё по правде, вследствие чего многие говорили, что она имеет душу Пифона" .
Приведённый выше отрывок свидетельствует о довольно высоком уровне дрессировки даже по современным меркам. Чтобы собака могла показывать такого рода фокусы, да ещё при скоплении народа, она должна не просто беспрекословно повиноваться хозяину, но и распознавать его желания по малейшим намёкам, не заметным для зрителя. Этот результат мог иметь место только вследствие долгой терпеливой работы с животным, изучения его психологии и моделей поведения, что является необходимым условием достижения взаимопонимания с ним. Таким образом, здесь мы видим очень тесный контакт человека и собаки, и не только на механическо-прикладном, но и на ментально-эмоциональном уровне, что особенно важно для нас.
Однако вернёмся к вопросу общих случаев послушания собаки в быту. Не смотря на существующие рецептуры против убегания, безусловно, основным средством контроля за собакой была привязь. В "Геопониках" рекомендуется приучать собаку к ней с младенчества: "Их (щенков - А.В.) приучают сидеть на привязи, надевая сначала ремень, а затем постепенно переходят к железной цепи" . Античные авторы также пишут о том, что собаку надо привязывать: например, Арриан говорит, что надо делать это в течение дня, в противном случае она станет неуправляемой и если её потом привязать, будет мучаться и грызть привязь. Если это происходило, тогда ремень заменяли на цепь .
Здесь встаёт закономерный вопрос: а что эта привязь представляла собой? Из каких элементов она состояла, из каких материалов делалась и, в целом, как выглядела? Обратимся к источникам.
Ксенофонт пишет, говоря о собачьей упряжи для охоты, что она состоит из ошейников, поводков и широких ремней (для соединения многих поводков в одну "свору"). Ошейники, по его свидетельству, должны были быть мягкие, чтобы не натереть кожу собаки; поводок должен иметь петлю для руки . Очевидно, подобная амуниция существовала и в византийское время как мы увидим ниже, есть множество свидетельств источников на этот счёт.
Из чего делались ошейники? В выбранных для данной работы византийских письменных источниках можно найти подробные описания амуниции только пастушьих собак, однако нет оснований говорить о том, что у охотничьих она принципиально отличалась. По свидетельствам из "Геопоник",
рис. 1
ошейники делали из сыромятной кожи, усаженной железными шипами,
рис. 2
которые должны были защитить горло собаки при нападении на неё диких зверей . "Дело в том, что если зверь схватит собаку за эти места, он ее убьет. А если зверь укусит пса за какое-либо другое место, то причинит только рану" - так объясняется назначение шипов в источнике. В другом месте "Геопоник" в качестве защиты от диких зверей, таких, как гиена или волк, упомянуты покрытые железом ошейники , снабженные острыми шипами, отстоящими друг от друга на два пальца" . Не такой ли ошейник, обитый железом (но без шипов) мы видим на изображении собаки с ларца из слоновой кости (Византия, XI в., см. фрагмент выше, слева) ? Вполне возможно: ошейник достаточно широк, и на нём отчётливо видна полоса, проходящая по центру почти во всю его ширину - это вполне мог быть кусок металла, придающий жёсткость и служащий для дополнительной защиты.
На других иллюстрациях - изображениях с византийских чаш XII в - мы также видим охотничьих
рис. 3
собак в ошейниках (см. илл. справа и слева). На каждом из них - полоса с отчётливо заметными на ней точками; скорее всего, точки - это условное изображение металлические шипов на ошейнике.
Когда собаку вели на привязи, то к её ошейнику цепляли "поводок" - некий ремень, за который её удерживали и контролировали. И хотя Ксенофонт пишет о петле для руки (о чём мы упоминали выше), на византийских изображениях мы видим, что конец поводка просто свисает из руки у человека: таковы все иллюстрации из манускриптов "Кинегетики" Оппиана, как в списках X-XI вв., так и XV в. Бесспорно, вести собаку, просто ухватившись за ремень, крайне неудобно: всегда риск того, что собака побежит вперёд и ремень выскользнет, будет очень велик. Возможно, миниатюрист был мало знаком с подробностями содержания собак и изобразил поводок не очень правильно, основываясь большей частью на собственной фантазии? Если посмотреть на два параллельных изображения из рукописей X-XI и XV вв. (рис. 4), то мы увидим, что на обеих иллюстрациях показан поводок без петли для руки. Не исключено, конечно, что оба миниатюриста в разное время были не осведомлены о вопросах содержания собак, однако, у нас нет веских причин и отрицать обратное - что авторы изобразили положение дел таким, каким оно было на самом деле. В данном случае как-то оценить реалистичность миниатюры оказывается, к сожалению, мало возможным.
рис. 4
рис. 5
На других изображениях из "Кинегетики" отчётливо видно некую выступающую деталь, за которую поводок крепился к ошейнику. Возможно, это было металлическое кольцо или что-то подобное. Поскольку более подробных описаний в привлечённых письменных источниках нет, мы можем лишь строить предположения на основании иллюстраций, которые, однако, при обнаружении новых письменных данных в дальнейшем могут стать основой для более определённых выводов.
Интересный вариант использования поводка можно увидеть на византийском зеркальце из Анатолии
рис. 6
(1 половина XIII в, сталь с золотой инкрустацией): на нём изображён человек на лошади и бегущая рядом собака, поводок которой пристёгнут к седлу: значит, была практика вождения собак на привязи не только пешком, но и верхом.
Итак, следует подвести итог сказанному выше: для византийского времени нельзя говорить о широко развитой традиции дрессировки и выработки послушания у собак. Из-за этого византийцы нередко прибегали к различным рецептам, основанным на приметах, чтобы добиться желаемого результата, а также активно использовали привязь, как стационарно (для ограничения передвижения собаки на определённом месте), так и во время охоты и прогулок.
Верховых А.Ю. © 2008 г. Копирование на любых носителях, распространение и использование данного материала возможно только после получения разрешения от автора.
 |
